Продолжу повествование о новом уголовном деле №286065 по ч.2 ст. 272 УК РФ, которое было открыто следователем ГСУ Антоном Горшковым как раз накануне собрания сочредителей в Швейцарии.

Надо сказать, что дело проделало тернистый путь от выделения материала в отдельное производство для проверки до непосредственно возбуждения. 20 апреля материал был выделен из первого дела о мошенничестве, и несколько раз проверялся различными инстанциями в ГУВД, которые неизменно выносили постановления об отсутствии состава преступления (в том числе даже сам Горшков в октябре 2010 года вынес подобное решение):



Однако 29 декабря всё тот же майор Горшков, который всего двумя месяцами ранее сам же не усматривал в событиях состава преступления, пишет рапорт об обнаружении признаков преступления и 30 декабря возбуждает дело. Прямо-таки какое-то раздвоение личности...

Так или иначе, после того, как я сам явился в милицию и написал обязательство о явке 27 февраля, следователь не проявил абсолютно никакого интереса к подозреваемому, которого сам же назначал в розыск, и упорно ходил «в новогодние праздники в адрес Карпенко, чтобы вручить повестку».

В марте я позвонил ему сам и спросил, не хочет ли он провести какие-нибудь следственные действия с моим участием? Антон Сергеевич ответил что да, хочет, и действительно впоследствии вызвал меня на первый допрос... через месяц, 21 апреля 2011 года.

После этого я ещё дважды ходил на допросы, в апреле и в июне месяце. А потом следователь опять углубился в самостоятельное расследование дела, и не интересовался ни мной, ни Кириллом.

Всё чудесным образом снова завертелось в октябре.

12 октября должен был состояться допрос подозреваемого Александра «Scorpios33» Козырева в Швейцарии в рамках уголовного дела, поданного нами в 2009 году. Да, швейцарцы умеют работать ещё более не торопясь, чем следователь Горшков. Меня пригласили туда для участия в качестве потерпевшего в допросе Scorpios33 с целью того, чтобы я мог поприсутствовать и задать свои вопросы — это новые изменения в УПК Швейцарии. Предполагается, что непосредственно потерпевший лучше знает ситуацию и чувствует нюансы, помогая таким образом следствию своими уточняющими вопросами к подозреваемому. Мне направили формальное приглашение, и я с чистой совестью купил билеты на понедельник, 10 октября (и назад на 13ое).

А теперь, уважаемые читатели, угадайте, кто позвонил и пригласил меня к себе в гости в пятницу, 7 октября?.. Правильно, наш старый знакомый, неутомимый следователь Горшков! Кстати, уже подполковник — видимо, реформа полиции идёт полным ходом и наиболее старательные сотрудники стремительно продвигаются вверх по карьерной лестнице одновременно с переаттестацией. Могу только за них порадоваться.

Не явиться я не мог, так как сам же обязался являться по первому требованию еще в феврале. Конечно же, в результате своего визита мне была избрана... подписка о невыезде в связи с тем, что я в январе месяце «скрылся от органов предварительного расследования за пределами Российской Федерации». Одновременно с этим мне было объявлено, что мне будет предъявлено обвинение 14 октября. Почему, после того, как я был объявлен в розыск и «найден», необходимости в избрании в отношении меня подписки в течение 8 месяцев не было, а в октябре, прямо перед тем, как мне нужно было поучаствовать в допросе Козырева, она резко появилась, я не знаю, но наверняка Антон Сергеевич лучше разбирается в тонкостях процессуального законодательства.

Конечно, к такому повороту событий я был готов, потому сразу же заявил следствию ходатайство о разрешении мне выехать в Швейцарию для участия в следственных действиях, приложив вызов из Швейцарской полиции и копию авиабилетов туда-обратно. Немного подумав, следователь отказал мне в возможности поездки, так как заявленный мной повод является «надуманным»:



В итоге я не поехал, Козырева допросили без меня (но с участием нашего швейцарского адвоката), и он рассказал там много интересного.

А 14 октября мне было предъявлено обвинение и избрана... ещё одна подписка о невыезде, видимо, для надёжности — в дополнение к обязательству о явке и другой подписке, которую я подписал за неделю до этого. Следователь упомянул, что обвинение «не окончательное» и что ещё многое предстоит расследовать. В результате я оказался привязан к нашему городу до окончания предварительного следствия и суда. Когда это произойдёт, пока неясно. Хотя, конечно, так удобнее — больше не нужно каждый раз избирать мне меру пресечения, когда понадобится.

Уже через четыре дня после этого сотрудники полиции предстали передо мной в новом образе — водопроводчиков, почти как братья Марио и Луиджи. Об этом — в следующей записи.

После моего допроса 15 апреля 2010 года по уголовному делу №102804 в качестве свидетеля следователь ГСУ Антон Горшков ни меня, ни Кирилла Мурзина больше не трогал и никуда не вызывал. Мы же, в свою очередь, скрупулезно готовились к тому, чтобы всё-таки провести в Швейцарии собрание акционеров и отстранить Александра Козырева и Юлию Султанову от управления компанией. Это помогло бы нам получить, наконец, доступ к банковскому счёту, с тем, чтобы оплатить накопившиеся счета и попытаться как-то вырвать компанию из того пике, в которое она упала после начала конфликта в середине 2009го.

В результате, дабы уже не было никаких накладок, было решено провести предварительную встречу в Швейцарии с другой стороной, дабы зафиксировать повестку дня будущего собрания в присутствии швейцарского директора фирмы, чтобы они уже не могли сорвать собрание, сославшись на какие-либо формальные основания при приглашении сторон на внеочередное собрание акционеров.

В декабре 2010 года мы все собрались вместе в городе Лозанна, каждая из сторон — со своим адвокатом, и утвердили повестку дня собрания. Сторона Козырева предложила голосовать на собрании не за лишение права подписи конкретно акционеров Козырева и Султановой, а по каждому акционеру поимённо. Наш адвокат не нашла в предложении ничего криминального и мы согласились с таким изменением. Как выяснилось через какое-то время, конечно же, зря. В любом случае, собрание было назначено на 18 января 2011 года, и, казалось бы, наконец-то мы сможем получить контроль над компанией, в которой у нас было 66% доли.

Поскольку Новый Год было решено провести в кои-то веки за пределами родной страны (следователь уже более полугода не донимал допросами и подписками о невыезде, да и дела наши, казалось бы, пошли на лад), я и Кирилл в конце декабря покинули пределы Российской Федерации с тем, чтобы отметить праздники, а потом, к 18му января, приехать в Швейцарию (благо рядом), проголосовать и вернуться домой.

12 января следователь 6 СЧ по РОПД ГСУ при ГУ МВД по С-Петербургу и Лен. области, майор Горшков Антон Сергеевич осуществил визит вежливости по адресу регистрации Кирилла и допросил его отца. Как оказалось, со слов следователя, он с конца прошлого года жаждет допросить Кирилла по какому-то вопросу, но последний якобы не явился на допрос 30 декабря, куда его Горшков «приглашал», посему следователь, обеспокоенный этим фактом, во второй же рабочий день в году явился в гости самостоятельно. Получив объяснения, что Кирилл ни от кого не скрывается и уехал на новогодние праздники за границу, следователь удалился восвояси.

Мы, конечно, узнав об этом, удивились, но не сильно — все-таки дело, открытое по 159 статье УК РФ, ещё не было закрыто, потому можно было ожидать каких-то следственных действий, правда, была непонятна такая внезапная активность именно в начале года.

Прибыв на собрание учредителей 18 января 2011 года в Лозанну, я обратил внимание на откровенное удивление на лицах папы (Александра Козырева) и дочки (Юлии Султановой, на тот момент уже Фернандес, так как она успела выйти замуж в Швейцарии). Во время собрания первый даже сфотографировал меня с Кириллом украдкой на мобильный телефон.

Возможно, об этом нужно было подумать раньше, но из-за изменения повестки дня, которую мы сделали по инициативе Козырева, всё внезапно приобрело совсем другой смысл. Учитывая то, что собрание состоялось бы независимо от присутствия на нём всех акционеров, в случае неявки меня, Кирилла или нас обоих вместе, семейство Козыревых бы спокойно проголосовало за лишение нас права представлять компанию, оказавшись в большинстве — ведь новая повестка дня это позволяла. Уже зная, что практически вся активность следователя ГСУ совпадала с датами важных для оппонентов событий в Швейцарии, стало понятно, что, скорее всего, не случайно Горшков резко воспылал жаждой встреч и начал ходить по квартирам свидетелей по давно открытому уголовному делу.

Так или иначе, на собрании мы всё-таки присутствовали вдвоем с Кириллом и впервые применили право большинства, отстранив от управления компанией KMK Research Козырева и Султанову.

По возвращению в Россию опять ничего не происходило — следователь не брал трубку рабочего телефона, никаких писем от него не приходило, потому я в начале февраля уехал уже в Финляндию — кататься на лыжах. В то же время Кирилл должен был ехать в Москву для деловой встречи. Сев 8 февраля в скоростной поезд «Сапсан», Кирилл приготовился было к четырёхчасовой поездке, но был задержан сотрудниками милиции и доставлен к следователю Горшкову.

Следователь Горшков, недолго думая, задержал Кирилла ещё на 48 часов. Это на скучном юридическом языке называется «задержал», а вообще-то, если говорить обычными словами, Кирилла посадили под стражу, где он и просидел двое суток до тех пор, пока его не отвезли в суд. В суде следователь ходатайствовал об избрании Кириллу другой меры пресечения — ареста. Суд Горшкову в аресте отказал, так что Кирилл был отпущен под подписку о невыезде.

Из материалов, полученных в ходе рассмотрения дела судом, выяснилось множество интересных подробностей.

Во-первых, оказалось, что Кирилл (и я тоже) находимся в федеральном и международном розыске. 11 января следователь Горшков (надо сказать, в первый рабочий день в году), не дождавшись Кирилла на допрос по новому уголовному делу, открытому 30 декабря 2010 года по статье 272 УК РФ (неправомерный доступ к компьютерной информации). Допрос, согласно материалам следствия, должен был состояться в тот же день, что и возбуждено дело. К материалам прикладывались справки, согласно которым Антон Сергеевич Горшков пытался вызвать Кирилла по телефону на допрос в качестве подозреваемого... за три дня до возбуждения нового дела. Согласно справкам, телефон Кирилла был вне зоны действия сети, а потом следователь услышал «сообщение на иностранном языке и связь разъединяется». Рассудив из этого, что Кирилл скрылся от органов следствия за границей (!), 18 января в отношении него было вынесено тем же следователем постановление об объявлении его в международный розыск.

Во-вторых, сначала следователь объявил нас в розыск, а только через 3 дня после этого, 14 января, направил в наш адрес уведомление о том, что в отношении нас открыто уголовное дело. Во всяком случае, это уведомление есть в материалах дела, а так ни я, ни Кирилл по почте его до сих пор не получили.

В-третьих, новое дело было открыто по материалам, выделенным из первого, «экономического» дела, и вменяет нам неправомерный доступ к охраняемой законом компьютерной информации. Как я уже писал выше, возбуждено оно было 30 декабря 2010 года, а уже 2 января, в выходной день, следователь Горшков проявил исключительное служебное рвение и в 9 часов утра допросил потерпевшего — Александра Козырева. Представляете?



После того, как Кирилл попробовал на вкус тюремную баланду, я, «наотдыхавшись» в Финляндии (можно понять, как здорово мне отдыхалось в свете таких новостей) и вернувшись в Россию, сразу же явился в милицию и оставил обязательство о явке, утверждая, что ни от кого не скрывался.

С этого момента опять наступило затишье — следователь, похоже, потерял интерес к нам обоим, которых он так долго и активно разыскивал.

Вернусь немного к ситуации с российским уголовным делом, что следователь ГСУ при ГУВД Санкт-Петербурга, доблестный майор Горшков А.С. завёл на меня в августе 2009 года.

После того, как он не пустил меня в Швейцарию на собрание соучредителей в конце октября 2009 года, активность его несколько поутихла. Когда я говорю «несколько», это означает буквально то, что до конца февраля 2010 года мной он не интересовался и к себе не вызывал. Возможно, шла активная работа по изучению материалов, полученных следствием в ходе обыска, что подтверждается предъявленным мне впоследствии следователем материалам, полученным, по его словам, в ходе осмотра компьютера Кирилла Мурзина.

Я уже писал о том, что ознакомился с перепиской, которую вёл Козырев с выделенного ему почтового ящика на моём сервере. Среди всяких деловых и околоделовых писем по делам Ripdev там был ряд любопытных писем, в которых обсуждалось:

• Изготовление Юлей Султановой инвойсов на китайском языке (она училась в школе-интернате с углублённым изучением китайского языка) с целью оправдать переводы денег с подконтрольных Scorpios33 счетов на китайские адреса (например, один из инвойсов ссылается на оплату за разработку программы Kate, которую писали мы с Кириллом);
• Просьбы Александра различным знакомым людям, которые выполняли определенную работу, например, Александру Ширинкину, подписать ещё несколько инвойсов на недостающие суммы «для отчётности»;
• Активная переписка с упоминавшемся мной ранее Олегом Кузнецовым из Отдела «К» ГУВД по Санкт-Петербургу, где последний готовил проект заявления о преступлении, а также упоминал других оперативников Отдела «К» и следователя Антона Горшкова, который примет дело в своё производство сразу после его регистрации (как, собственно, впоследствии и вышло);
• Обсуждение с Юлией о том, что KMK Research нужно срочно загонять в долги, банкротить и передавать принадлежащую компании интеллектуальную собственность в MediaPhone SA;
• Рассуждения и фантазии Олега Кузнецова о том, как именно будет проходить уголовное дело после его возбуждения — с закрытием для меня границ, банковских счетов, моим арестом и так далее.

Неудивительно, что увидев всё это, я забил тревогу и показал материалы Кириллу, поскольку тот был так же не в курсе происходящего за нашими спинами заговора сплочённой семьи Козыревых. Именно по поводу них следователь и допрашивал меня и Кирилла в марте 2010 года, посчитав, что имеет место неправомерный доступ к частной переписке.

Поскольку указанные материалы я получил с принадлежащего мне сервера, на котором мной были сделаны электронные почтовые ящики исключительно для использования в рамках ведения совместного бизнеса всеми партнёрами, которые знали пароли от ящиков друг друга (равно как и вообще общий административный пароль, который давал неограниченный контроль над сервером в принципе), никакой речи о частной переписке идти не могло. Даже на прошедшей очной ставке со Scorpios33, последний подтвердил, что действительно знал административный пароль от сервера, равно как и Кирилл Мурзин. А для личной переписки у каждого из нас были личные почтовые ящики на других ресурсах (например, мой —  , которым я пользуюсь и по сей день). Кроме того, тот факт, что в материалах явно была информация, свидетельствующая о сговоре между сотрудниками милиции и Козыревым по организации моего преследования, а также намерение причинить вред компании, неопровержимо свидетельствовали о том, что никакого нарушения закона в ознакомлении не было — так как очевидно незаконные действия не могут быть защищены никакими законами, о чём я и сообщил следователю Антону Горшкову.

Следователь косвенно с моими доводами согласился, допросив меня в последний раз по делу №102804 15 апреля 2010 года уже в качестве свидетеля:



После этого по данному делу ничего не происходило и я по нему уже не допрашивался, а по переданной Козыревым в швейцарский суд информации было ясно, что дело приостановлено в виду отсутствия подозреваемых. В какой-то момент я даже поверил, что доводы разума возобладали над явной нелепицей во вменяемом мне составе преступления, и не всё так плохо в датском королевстве у нас в милиции.

Но Александр Козырев этим не удовлетворился, и история с моим ознакомлением с его аферами делишками получила неожиданное развитие в начале 2011 года, когда мы все должны были ехать на собрание учредителей KMK Research с целью голосования о лишении Козырева с дочкой права подписи и администрирования банковских счетов. Это нужно было сделать уже давно, но увы, наши дорогие оппоненты с третью голосов компании нам яростно сопротивлялись полтора года.

Прямо перед этим собранием, после 8-месячного молчания, следователь Горшков снова внезапно развил буйную деятельность. Об этом — в следующих частях моего рассказа.

Отвлекусь немного от уголовного дела и расскажу о том, как мы пытались получить информацию о текущей финансовой ситуации компании и попытаться сделать хоть что-то, обладая большинством голосов (66%).

После того, как Козырев предоставил мне «финансовый отчёт», состоящий из 15 страниц транзакций мелким шрифтом, стало понятно, что ничего не понятно. Получить историю движения средств по банковскому счёту мы тоже не могли, так как право управления им было только у Козырева, Юли Султановой (его дочки) и Виктории Ломбардо (президента компании).

Я решил, что раз Козырев отвечал в компании за финансы, да и средства весь прошлый год поступали на счёт, открытый на его имя, это более чем достаточно, чтобы в рамках общего собрания учредителей официально потребовать годовой отчёт за 2008 год. После чего, даже если бы он нам его не предоставил, это было бы уже нарушением закона, и можно было подавать в суд и получать его принудительно, тем более, что, по словам Scorpios33, отчёт был более полугода в работе у профессионального бухгалтера в Швейцарии.

Зная по прошлым разам, когда мы что-то меняли в компании, что для организации общего собрания достаточно уведомления всех партнёров за 30 дней, я составил письмо к президенту компании (Виктории) с просьбой организовать общее собрание и уведомить всех остальных участников о нём. Она мою просьбу выполнила, и мы с Кириллом выехали в Швейцарию, где в начале июля 2009 года должно было состояться собрание. Однако, когда подходило время путешествия, я получил ответ от Юлии Султановой о том, что уведомление о собрании составлено неверно (я не указал повестку дня, что противоречит Уставу КМК), потому собрание не может считаться созванным.


Письмо-требование о собрании

Понимая, что посредственное знание законов Швейцарии служит нам плохую службу, мы обратились к швейцарским адвокатам, чтобы те рассказали нам, какие, как у совладельцев компании, у нас есть права и чтобы они помогли нам составить правильное приглашение на собрание соучредителей.

Адвокаты сказали, что, помимо требования о финансовом отчёте, можно инициировать голосование, согласно которому с Козырева и Султановой можно будет снять право подписи от имени компании, что позволит нам в дальнейшем получить доступ к банковскому счёту компании. Они помогли нам составить требование о собрании по всей форме, и отправили его Виктории.

Однако, когда прошли все сроки ответа от Виктории (ей было нужно созвать собрание до 15 августа), нам 27 августа 2009 года пришло письмо от адвоката Козырева о том, что она подала в отставку с позиции президента KMK 1 августа 2009 года. Позже пришло и письмо от самой Виктории о том же — через каких-то две недели после своей отставки она решила уведомить об этом нас. Из-за этого хода Ломбардо, знакомой Козырева, в очередной раз созвать собрание не удалось — более того, поскольку компания осталась без президента, она не могла нормально функционировать, в том числе собирать общие собрания акционеров, до того момента, как будет выбран новый президент.

Нам ничего не оставалось, кроме того, чтобы просить своих адвокатов организовать собрание в рамках судебного заседания — это такой специальный метод, который применяется в ситуациях типа нашей. Суд назначил заседание на 27 октября 2009 года, с единственным пунктом на повестке дня — назначение нового президента компании. После того, как будет назначен президент, мы сможем созвать новое собрание и уже на нём сделать то, что собирались.

Моя подписка о невыезде, избранная сразу после обыска, была отменена через 10 дней, потому я официально уведомил швейцарский суд о том, что я буду представлять компанию на собрании в рамках судебного заседания от моего имени и от имени Кирилла.

Я купил билеты и забронировал гостиницу с тем, чтобы 25го октября, в воскресенье, отбыть на собрание в Швейцарию, и вернуться 28го. Но 21го числа, после недельного молчания, практически перед моим отъездом, меня вызвал к себе Антон Сергеевич Горшков и выдал новую подписку о невыезде, без объяснения причин. Я от следователя, вообще-то, никогда не скрывался и исправно ходил на все допросы с моим участием, потому факт избрания новой меры пресечения был для меня шоком. В тот же день я подал ходатайство следователю о выезде за границу на 3 дня для участия в судебном заседании, к чему приложил билеты туда-обратно, подтверждение бронирования гостиницы и приглашение на заседание. Майор Горшков пообещал рассмотреть ходатайство оперативно, предложив позвонить ему для выяснения его решения на следующий день.

Мой адвокат связался со следователем на следующий день, в четверг, чтобы узнать — выпустят меня в Швейцарию или нет. Антон Горшков сказал, что отправил ответ по почте. Все мы знаем Почту России, не правда ли? Шансов того, что ответ до меня дошел бы за 1 день, было примерно столько же, как если бы... гм, не могу подобрать удачного сравнения. В общем, шансов не было вообще. Адвокат попросил устно озвучить — отказ или удовлетворение ходатайства, на что Горшков ответил, «если коротко, то можете ехать».

Однако на слово мы ему не поверили, и адвокат заехал на следующий день к доблестному следователю ГСУ при ГУВД Санкт-Петербурга за копией ответа на ходатайство. Как ни странно, в нём сообщалось прямо противоположное — ехать нельзя:



То есть, стоило мне поверить следователю на слово и уехать, я мог запросто быть арестован по причине нарушения подписки о невыезде.

Однако, Кирилл по делу проходил свидетелем и не был ограничен в перемещениях, потому в итоге на собрание поехал он. По его словам, Юля Султанова, присутствовавшая на собрании (Александр Козырев не приехал), была весьма удивлена его увидеть. Не ожидала?..

Суд постановил нам всем выдвинуть кандидатуру нового президента КМК за определенный срок.

Позже следователь Горшков ещё не раз пытался воспрепятствовать моему присутствию в Швейцарии каждый раз, когда там должны были происходить важные для противоположной стороны конфликта события — с переменным успехом. Об этом расскажу в последующих заметках.

Начну с начала. Мне (на данный момент) 32 года, женат, двое детей. Я, вообще, пишу программы для Macintosh с 1994 года — в основном в виде shareware, на доход от продажи которых и жил. В относительно недалеком 2007 году, когда Apple только анонсировала iPhone (ныне известный, как iPhone 2G), ко мне обратился шапочно знакомый человек, которого я знал, как «независимого консультанта» нефтяной компании ПТК и Мак-пользователя, Александр Козырев.

Александр Козырев, 1958 г.р., уроженец г. Москва. Себя позиционирует, как продвинутого «пользователя» Mac OS X, и человека, у которого очень много различных идей. Псевдоним, использующийся им в сети Интернет — Scorpios33. Женат, имеет дочь 33 лет от роду (о ней тоже пойдёт речь в данном повествовании, но позже). Всегда одевается в дорогую одежду, рассказывает о своих связях в правительстве Петербурга, правоохранительных органах и так далее — дело в том, что, по его словам, он занимается «улаживанием» вопросов с недвижимостью, за деньги получая необходимые визы чиновников при переоформлении госсобственности в частные руки.

В тот день, Александр театральным жестом достал из кармана дорогого пиджака iPhone, и продемонстрировал его мне, пожаловавшись на то, что всё в нём замечательно, вот только нет русской экранной клавиатуры — неудобно работать. Телефон вызвал у меня лёгкий интерес — я на тот момент был счастливым пользователем Sony CMD Z5, и смартфонами не баловался ввиду их редкостной унылости. Поскольку я на тот момент занимался разработкой различных утилит для Mac OS X, расширяющих стандартную функциональность системы, по мнению Козырева, создание модификации экранной клавиатуры не составило бы для меня труда. Пообещав предоставить мне телефон для опытов, он удалился, а я ударился в дебри исследований относительно новой для меня системы.

Опустим суть да дело, факт остаётся фактом — уже через несколько дней я сделал первую кривую-косую версию того, что впоследствии станет первой русской клавиатурой для iPhone. Сначала альфа- и бета- версии распространялись бесплатно, а затем, под давлением общественности, я открыл на Яндекс.Деньгах кошелёк для приёма пожертвований.

Scorpios33 же, видя такой успех, предложил мне создать коммерческий пакет для русификации iPhone, соединив усилия с другими ребятами, например, Александром Ширинкиным (alexxb5), который занимался непосредственно переводом системы. Я же со своей стороны привёл в команду Кирилла Мурзина, которого знал более 10 лет, и который был мне известен, как талантливый программист (так как для полноценного русификатора был необходим немаленький объём работы, с которым мне одному было не справиться). Сам Scorpios33 занимался «организационной» деятельностью и переругиванием с пользователями на форумах (кто застал этот период, с лёгкостью его вспомнит).

Кирилл Мурзин, 1971 г.р., уроженец г. Ленинграда. Программист, занимавшийся созданием приложений для Mac OS дольше меня, настоящий профессионал своего дела, человек, с которым я всегда консультировался и консультируюсь по сложным задачам в работе.

В итоге наша команда по моей инициативе получила название «RiP Dev», что означало Russian iPhone Development. В октябре 2007 года я зарегистрировал домен ripdev.com на своё имя, и сделал на нём «корпоративную» почту для себя, Александра и Кирилла. Поскольку почта должна была использоваться исключительно для деловых целей, связанных с разработкой и распространением нашего программного обеспечения, да и тайн друг от друга в этих вопросах у нас не было, всем нам были известны пароли от почтовых ящиков друг друга, равно как и главный «административный» пароль от хостинга.



В итоге 2 декабря 2007 года был выпущен «Русский Проект», программа, которая русифицировала систему на iPhone — включала новую русскую экранную клавиатуру, переводила все системные программы, и добавляла ряд других «фишек», позволяющих использовать телефон в условиях русских операторов.

Пакет продавался по 500 рублей, деньги за продажи поступали на счета PayPal, WebMoney и Яндекс.Деньги, зарегистрированные на моё имя. По инициативе Scorpios33 была разработана система скидок, по которой оптовые покупатели могли получать коды активации со скидкой до 40%. Этим быстро воспользовались те, кто ввозил «серые» телефоны в Россию в массовом порядке и некоторые владельцы популярных сайтов для iPhone вроде iPhones.ru и других — своим покупателям и пользователям они перепродавали коды по полной стоимости, кладя разницу себе в карман.

Все активационные коды хранились и обслуживались системой электронных продаж Charon (Харон), которую я разработал специально для этого проекта. Кроме активации кодов, Харон умел показывать графики о количестве выписанных кодов, и рассчитывать примерные объёмы предполагаемой прибыли, исходя из своих знаний о выписанных кодах.

Уже к концу того же месяца стало понятно, что продукт пользуется большой популярностью. Scorpios33 давно лелеял надежду уехать навсегда в страну, которая захватила его сердце — Швейцарию. Поэтому он предложил нам создать компанию за границей, которая бы в дальнейшем и продавала созданные Кириллом и мной программы для iPhone. Нам в целом было всё равно, где организовывать фирму, тем более что мы никогда не были искушёнными в бизнес-делах, да и юридически-финансовой стороной дела должен был заниматься Козырев, потому мы согласились.

Сказано — сделано, и в начале января 2008 года, Александр, вооружённый выписанным мной на его имя чеком на 25 тысяч долларов, отправляется с женой и дочерью в Швейцарию, чтобы открыть фирму, зарегистрированную на нас четверых. Постойте, почему четверых? Потому что, как объяснил Scorpios33, его дочь, Юлия Султанова, тоже должна бы получить гражданство Швейцарии, если у фирмы пойдут дела хорошо. Поэтому он предложил вписать её в соучредители, разделив с ней свою долю компании, а она взамен должна была заниматься делопроизводством. Мы с Кириллом не возражали — нам хотелось писать программы, а бумажная рутина была совершенно неинтересна, тем более, что четвертая «нагрузочка» в виде дочки Козырева шла за счёт его доли в компании.

Юлия Султанова, 1978 г.р., дочь Александра Козырева. Взяла себе девичью фамилию матери, так как мать тоже зовут Юлия, и, по её словам, две Юлии Александровны Козыревой в одной семье было бы «слишком много».

В январе 2008 года Козырев с женой и дочерью прибыли в Швейцарию с целью завоевания мира. Ну, или по крайней мере, регистрации компании. Название мы придумали совместно — KMK Research. Часть «Research» должна была подчёркивать общую научность нашей команды, а KMK расшифровывалось банально — Карпенко, Mурзин, Козырев.



Первый звоночек ждал нас уже сразу после прибытия Scorpios33 в Женеву. Там, в поезде из аэропорта в славный город Лозанна, у Козырева, по его словам, из кармана куртки неизвестные злоумышленники похитили мой чек на 25 тысяч долларов (которым нужно было оплачивать уставной капитал компании) и около 3 тысяч евро наличными. Надо сказать, что «украденный» чек на имя Козырева позже пытались обналичить в той же Швейцарии. Я, конечно, сразу же этот чек отозвал, и выслал новый через DHL, но на какое-то время Александр остался без денег на организацию компании. Не знаю, каким образом он сумел добыть требуемую сумму (20 тысяч франков), пока новый чек шёл по почте, но факт остаётся фактом — в начале 2008 года была учреждена KMK Research GmbH в кантоне Цуг (Zug), Швейцария. Доли в ней были распределены следующим образом — я и Кирилл получили по 33%, Александр — 24%, и его дочь Юля — 10%.

В компании был швейцарский президент с правом подписи (без него фирму иметь нельзя). Именно из-за этого Козырев убедил нас, что деньги следует переводить пока что ему на личный счёт в швейцарском банке, чтобы президент компании не мог украсть деньги, воспользовавшись своим доступом. Мы ему поверили, хотя позже выяснилось, что опасались мы не того человека. Поэтому тогда же я перевёл перечисление денег от продаж наших с Кириллом программ на счёт, открытый на имя Козырева (меньшая же часть продолжала поступать на мой личный WebMoney счёт в России).

Так продолжалось весь 2008 год, продажи через WebMoney уверенно шли на спад, а продажи через eSellerate, которые обслуживали платежи с кредиток, продолжали поступать на счёт Козырева. Я и Кирилл продолжали развивать Русский Проект, и делать новые приложения — Kate, Installer.app, и другие. Всего за 2008 год мы заработали около 1,2 миллиона долларов.

С течением времени к нам присоединились ещё несколько программистов — Александр «wizdaz» Максименко и Илья «gray» Поповян, оба из небезызвестной iPhone Dev Team, которые занимались поиском уязвимостей системы, разработкой PwnageTool, и так далее. У нас они помогали нам с программированием и начали создавать с нами новые продукты — InstallerApp, Pusher.

Мы же все периодически ездили в Швейцарию на неделю-другую, а Юля Султанова так и вовсе стала жить там постоянно (и живёт до сих пор) — сначала посещая курсы французского языка, а потом выйдя замуж за подданного Португалии, у которого есть вид на жительство. Для сокращения расходов на гостиницы, от имени компании мы сняли три квартиры для каждого из нас, и жили в них во время своих визитов. В общем, всё было весьма замечательно и безоблачно, и даже каждый из нас получил по 100 тысяч долларов за свою работу — Кирилл, я и Александр. Последний, впрочем, свои деньги, как он сообщил нам позже, «не получал», что несколько странно, так как они все и так всё время были на его «личном» счету.



Ближе к концу года мы наняли ещё и нескольких программистов из Украины вместе с нашим старым знакомым Алексом «alexmak» Пацаем — они в качестве первого проекта сделали «преферанс» для iPhone — iPref.

Алекс Пацай, псевдоним в сети — alexmak. Блоггер, ведущий свой собственный дневник alexmak.net. Менеджер, управленец, занимался в KMK координацией проектов и работой с программистами.

В начале 2009 года встал вопрос распределения прибыли, полученной компанией за прошлый год. Одновременно Александр Козырев сообщил мне, что один его хороший знакомый, чиновник из УФМС Петербурга, Юрий Буряк, хочет «пристроить» к делу свою дочь, и потому готов поспособствовать созданию новой швейцарской компании, где его дочь бы «набиралась опыта». Компания должна была заниматься поиском клиентов и размещением рекламы в продуктах KMK. Мне предлагалось стать её техническим директором и создать систему для размещения и трекинга рекламы. Таким образом, мой технический опыт и вклад в работу предлагалось обменять на 30% акций новой компании. Я согласился.


В январе 2009 года в итоге была создана новая швейцарская компания, как мне было сказано, на деньги Буряка, теперь уже акционерное общество с уставным капиталом в 100 тысяч швейцарских франков, MediaPhone SA. Доли в компании распределились следующим образом — 30% Козыреву, 30% — дочери Буряка, 30% — мне и 10% — жене Козырева Юлии. Впоследствии оказалось, что 25 тысяч франков на создание новой компании было «позаимствовано» из средств KMK.

Вернёмся пока к КМК и вопросам заработанных денег. Когда я поднял этот вопрос с Александром в начале 2009 года, тот внезапно сообщил мне, что денег... нет. Это известие повергло меня в шок, так как я знал, что мы получили более миллиона долларов, и не могли потратить прямо всё-всё. На мои вопросы о том, куда всё делось, Козырев заверил меня, что все деньги были потрачены на нужды компании, и что мне всё станет понятно из финансового отчёта, который он в настоящий момент готовит.

Шло время, но Козырев не предоставлял обещанный отчёт. Поступающих денег от продаж наших программ едва-едва хватало на оплату текущего персонала. Кроме того, в один прекрасный день (где-то в феврале 2009 года) Козырев показал мне резюме одного из сотрудников отдела «К» ГУВД С-Петербурга, старшего оперуполномоченного, капитана милиции Олега Кузнецова. Он предложил мне взять его на работу, так как он мог бы быть нам полезен при разработке некоего «интернет-казино», о котором сам Козырев в тот момент активно думал, так как, по его словам, Кузнецов знает тонкости законодательства в области регулирования азартных игр и мог бы нам помочь.

С самим Кузнецовым я сталкивался до этого — когда однажды в 2008 году наши программы были «взломаны», Козырев пытался открыть уголовное дело против тех, кто сделал и распространял хаки, и именно тогда через свои «прокурорские знакомства», как он рассказывал нам, «вышел» на Кузнецова. Открыть дело в итоге не получилось по каким-то причинам — мне эта история с самого начала была не слишком интересна, так как любая защита рано или поздно оказывается «вскрытой», и потому я воспринимаю это, как нормальный процесс.

Так или иначе, я отказался брать на работу опера, мотивировав тем, что не вижу необходимости помощи со стороны нашей милиции, и кроме того, у нас и так сейчас крайне напряжённо с деньгами. Козырев сказал, что «тогда я буду платить ему из своих». Позднее я с Кириллом в полной мере осознали, что Scorpios33 имел в виду.

Наконец при личной встрече Козырев предоставил мне «финансовый отчёт», представлявший из себя распечатку на 15 страницах мелким шрифтом из программы Checkbook Pro. Надо сказать, что я не слишком искушённый в финансовых вопросах человек, но в этом хитросплетении виртуальных счетов и цифр было бы разобраться весьма непросто и профессиональному бухгалтеру. Да и по той «отчетности» выходило то, что около 350 тысяч долларов были «неучтёнными». Козырев предложил подождать отчёта бухгалтера-аудитора, нанятого им в Швейцарии, чтобы мне окончательно стало ясно, что он бел и пушист, а все деньги ушли на помощь сироткам нужды КМК.

Меж тем работа шла своим чередом, мы как раз запускали новый продукт (InstallerApp), разработанный вместе с нашими новыми сотрудниками, и у меня не было ни времени, ни желания ввязываться еще и в финансовые дрязги. На очередной встрече с Козыревым я предложил закрыть глаза на недостачу средств, усилить контроль за вхождением-выхождением денежных потоков, и постараться больше не допускать бесконтрольных трат. Козырев согласился, и только тогда я перевёл поступление денежных средств с eSellerate на корпоративный счёт KMK Research, особенно в свете того, что в январе 2009, параллельно с созданием MediaPhone SA, в KMK Research поменялся швейцарский президент — им стала знакомая Козырева Виктория Ломбардо (Victoria Lombardo), и формальных поводов для недоверия швейцарскому президенту компании не стало.

Виктория Ломбардо, уроженка Украины, постоянно проживает в г. Мотрё, Швейцария. Помогала нам с поиском квартир в аренду, оказывает желающим подобные услуги через свою компанию Riviera Russe.

Однако через неделю после этого разговора Козырев снова встретился со мной и сказал, что продолжать «с чистого листа» он не намерен, так как мы с Кириллом-де получили по 100 тысяч долларов каждый, а он — не получил! Бедняжка. На мою просьбу показать выписки с банковского счета компании ответил отказом, и тут-то я понял, в какое положение мы с Кириллом попали: де-юре обладая большинством голосов, де-факто не имея возможности даже проконтролировать расходование средств.

В рамках развития конфликта Козырев предложил мне вернуть ему бесплатно мою долю в MediaPhone SA. Я отказался. Впрочем, позже я узнал, что Козырев обзавёлся-таки договором о купле-продажи моих акций MediaPhone на 30 000 франков, с моей подделанной подписью, но об этом — в следующих постах.

Де-факто правом управления и доступа к банковскому счёту компании обладал только сам Козырев, его дочь Юлия Султанова, и их же знакомая Виктория, президент KMK. Банк на наши запросы о предоставлении выписок по счетам ответил отказом, сославшись на этот факт. Было решено отказаться от арендованных квартир, чтобы сократить расходы компании, и понять, что мы, как совладельцы компании, можем сделать в ситуации, когда деньги фактически поступают на её счета, но у нас нет никакой возможности проконтролировать их расходование.

Мы неоднократно пытались созвать общее собрание акционеров компании, чтобы на нём официально потребовать предоставление финансовой отчётности за 2008 год и выписок по счетам, но наши попытки неоднократно саботировались Козыревым, его дочерью и Викторией.

К тому моменту KMK Research уже полностью прекратило свою активную деятельность, так как часть людей, работавших у нас, ушли работать с Козыревым в MediaPhone SA — Александр «wizdaz» Максименко, Илья «gray» Поповян и Денис «Mofas» Германенко, работавший на технической поддержке пользователей. Другой части людей мы продолжали оплачивать зарплату из тех 100 тысяч, что были нами получены ранее, так как Козырев отказался оплачивать им деньги из средств компании, имея единоличный доступ к банковскому счёту.

Попутно выяснилось, что Козырев, Султанова и Ломбардо опутали КМК долгами в пользу своей новой компании MediaPhone SA, заключив договор, согласно которому MediaPhone из собственных средств оплачивало счета KMK, а KMK должна была вернуть потраченные деньги (Ломбардо на тот момент являлась президентом одновременно и KMK Research, и MediaPhone). Когда наш конфликт набрал силу, Ломбардо дополнительно прислала требование от имени MediaPhone SA, вернуть потраченные на КМК средства.

Именно в этот период я принял решение ознакомиться с деловой перепиской Козырева на ripdev.com, чтобы понять, что вообще происходит. Так как все партнёры имели доступ к «корпоративным» ящикам друг друга на ripdev.com, а также оттого, что вообще-то, домен и хостинг принадлежат мне, я считал и считаю, что имел полное законное право это сделать — никаких соглашений о том, что партнёры имеют друг от друга какие-либо секреты в рамках осуществления совместной деятельности, мы не заключали — наоборот, всегда были за открытое (друг для друга, но не для посторонних лиц) ведение бизнеса.

Ознакомление с почтой принесло множество неприятных сюрпризов.

Во-первых, выяснилось, что Козырев и Султанова давно обсуждали варианты того, как бы обанкротить KMK с тем, чтобы MediaPhone досталась интеллектуальная собственность компании, а мы с Кириллом — выведены из голосующего большинства.

Во-вторых, обнаружилась активная переписка между отцом и дочерью о фальсификации бухгалтерской отчётности — подготовка фальшивых инвойсов, просьбы тем людям, с которыми мы вели дела, «по дружбе» подписать инвойсы за те суммы, которые они не получали, и так далее.

В-третьих, в почте было ряд писем между Козыревым и Олегом Кузнецовым, из отдела «К» ГУВД С-Петербурга, которого в своё время я отказался принимать «на зарплату», в которых они обсуждали, как завести против меня и Кирилла уголовное дело на территории России. Из переписки следовало, что Кузнецов готовил проект искового заявления и помогал Козыреву сформулировать его так, чтобы дело было возбуждено максимально быстро через «знакомых в органах». В частности, он писал, что всё готово, и что его коллега из отдела «К», Евгений Бушуев, зарегистрирует дело в ГСУ с тем, чтобы оно попало к «хорошему знакомому» Антону Горшкову.

Антон Сергеевич Горшков, подполковник юстиции (на 2009 год — майор), следователь по особо важным делам Государственного следственного управления при ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области, 6 отдел по борьбе с организованной преступностью, финансовый отдел. Получил некоторую известность в интернете в результате нескольких «ипотечных дел», где выступал на стороне банков, помогая отбирать собственность.

Видя такой расклад дел, и рассудив, что у компании явно были похищены денежные средства, распоряжаться которыми могли только Козырев и Султанова, я и Кирилл приняли решение подавать против них уголовный иск в Швейцарии — во-первых, потому, что хищение произошло не в России, во-вторых, потому что пострадавшей стороной являлась компания KMK Research, и в-третьих, потому что мы считали, что Козырев, пользуясь своими коррупционными связями хорошими отношениями с правоохранительными органами в России, сможет быстро «замять» подобное дело здесь.

С этого момента, собственно, и начинается наше повествование, полное доверительных и добрых отношений между милицией и «потерпевшим», обысков, подтасовок, незаконных задержаний и попыток обмана суда. Обо всём этом — в следующих постах, которые буду публиковать по мере написания. Спасибо!