4 заметки с тегом

арест

Приставы, аресты, вот это всё

Представьте, что некто подаёт в суд совершенно абсурдный иск против вас, называя сумму «ущерба» более-менее с потолка, в несколько миллионов рублей, и сразу требует принятия обеспечительных мер. После чего суд, принимая дело к производству, немедленно удовлетворяет эту просьбу — ну а что, жалко что ли:

На основании этого определения выдаются исполнительные листы, и судебные приставы в двух районах города (по месту проживания ответчиков) бодро накладывают арест на имущество. В моём случае — на принадлежащую мне квартиру и автомобиль. В случае Кирилла — на квартиру, автомобиль и банковский счёт с размещённым на нём солидным денежным депозитом до востребования.

Арест подразумевает, что вы можете пользоваться имуществом, но не можете его продавать, дарить, и (почему-то) проходить государственный техосмотр на автомобилях. Для банковских счетов это означает, что вы не можете ничего сделать с деньгами, размещенными на счете, в пределах суммы, подлежащей обеспечению (в нашем случае речь идёт о нескольких миллионах рублей).

Прошу отметить, всё это происходит ещё до того, как дело начало рассматриваться по существу и зачастую даже до того, как вы получили из суда пакет с документами о том, что дело возбуждено.

Долго ли, коротко ли, иск рассматривается, сначала первой инстанцией, потом апелляционной, и до вступления решения в законную силу вы ничего не можете делать с арестованным имуществом и средствами — при этом то, обязаны ли вы будете в итоге что-то платить истцу или нет, ещё не определено. В нашем случае определение о введении обеспечительных мер судья вынес в январе 2011 года, а окончательное, вступившее в законную силу решение (где истцу было отказано в иске) появилось в апреле 2013 года. Далее по закону обеспечительные меры в соответствии с п.3 ст.144 ГПК должны быть отменены... в теории.

На практике же всё намного грустнее — по факту оба производства до сих пор в силе, все наложенные аресты — тоже. Получив на руки решение апелляционной инстанции, я был уверен, что её достаточно для того, чтобы пристав завершил производство, но не тут-то было.

Немного предыстории. Козыреву, по чьему заявлению и были введены обеспечительные меры, в иске отказывали дважды — сначала в районном суде, затем горсуд в апелляции отменил решение районного суда по формальным основаниям и снова отказал истцу.

В первом решении (районного суда) было прямо написано о том, что обеспечительные меры нужно отменить:

Это было в заседании в январе 2012 года. Само решение было изготовлено судом только через полгода, и истец подал апелляцию, в результате чего первое решение было отменено, процесс пошел по новой и лишь в конце апреля 2013 года было постановлено:

Итак, получив на руки решение горсуда (в отличие от районного, тот не тянул почти полгода и изготовил решение быстро), я отправился к своему приставу и потребовал прекратить производство и снять арест с принадлежащего мне имущества, приложив копию решения.

Пристав, выждав месяц, ответил, что в решении суда не содержится указания о том, что обеспечительные меры следует снять. Действительно, районный суд в своем определении писал об этом, а городской — нет.

Я направил новое заявление, сославшись на ст. 144 ГПК, в которой прямо указывается, что если суд отказывает в иске, то обеспечительные меры немедленно снимаются.

Пристав ответил, что в определении идёт речь о деле № 2-148/12, в то время, как исполнительные меры введены по делу c совсем другим номером:

Пристав, как мне кажется, решил включить дурачка и сделать вид, что он не знает, что в судах номера дел меняются, если оно тянется больше года (собственно, даже если зайти на сайт суда и посмотреть на моё дело, то там сразу перечислены оба номера дел). В частной беседе заместитель начальника отдела судебных приставов порекомендовала написать заявление в суд, чтобы судья вынес отдельное определение по отмене обеспечительных мер.

Делать нечего, поступил, как было рекомендовано. Моё заявление прошло через канцелярию суда, и было назначено отдельное заседание, посвященное данному вопросу, который, как мне кажется, яйца выеденного не стоит — иск отклонен, нужно ли отменять обеспечительные меры или оставить всё, как есть?

На первое назначенное заседание истец не явился, потому судья счёл нужным перенести его ещё на месяц вперед. На второе заседания истец опять не явился, но судья рассмотрел-таки вопрос в его отсутствие и 3 сентября вынес определение о том, что обеспечительные меры нужно всё-таки отменить.

Получив на руки заверенную копию, я отправился к новому приставу, которая теперь занимается моим делом (за три года сменилось три пристава, я так понимаю, у них жуткая текучка), будучи уверенным в том, что уж теперь-то аресты снимут.

Ха. Три раза. Пристав робко поинтересовалась у меня, а не будет ли Козырев обжаловать это решение суда? На мой резонный ответный вопрос, как я могу это знать и есть ли тут, что обжаловать, она сказала, что тогда сама позвонит ему и спросит его (!), можно ли ей снимать обеспечительные меры в отношении меня. Туше.

С тех пор прошло уже более двух недель, и это решение суда тоже вступило в законную силу, а воз и ныне там. Возникает вопрос, что происходит и что с этим делать? Я знаю, среди моих читателей есть люди, которые сталкивались с ФССП и знают специфику — может быть, поделитесь опытом?

А с делом Кирилла всё ещё прозаичнее — его пристав вроде как и рад бы снять все аресты, но дело целиком куда-то потерялось, потому он ничего сделать не может. Или не хочет...

Итог: с января 2011 года наше имущество и счета арестованы, основания для применения обеспечительных мер отпали почти полгода назад, но мы по-прежнему не можем распоряжаться своими деньгами и имуществом.

Дважды два четыре

Видимо, есть у следователя Горшкова такое хобби — делать всё по два раза. Например, обыск в моей квартире он проводил дважды — в 2009 и 2011 годах, подписки о невыезде в отношение меня тоже избраны два раза (и обе действуют одновременно в рамках одного дела). Теперь расскажу о новом эпизоде законотворчества указанного представителя власти, где он остался верен своему принципу.

В документах, с которыми я ознакомился на прошлой неделе, среди всего прочего, было следующее:

После прочтения этой бумаги подполковник показал мне два постановления об аресте по судебным решениям, полученным аж 22 января сего года — традиционно выждав каких-то 3 месяца.

Первым постановлением арест накладывался на мой автомобиль — к слову сказать, который уже находится под арестом в связи с обеспечительными мерами по гражданскому иску, который Козырев проиграл в суде I инстанции и который сейчас в процессе апелляции. Самое интересное, что Горшков об аресте знал — об этом свидетельствует вторая строчка из процитированного постановления — он запросил в службе судебных приставов информацию об этом, а потом... наложил арест на автомобиль ещё раз. Видимо, для надежности. Или уж не знаю для чего.

Вторым постановлением арест был наложен на 33% компании KMK Research Sárl в Швейцарии, и на некие 30 акций компании MediaPhone SA номиналом в 30’000 швейцарских франков (которые следователь показать в ходе следственного действия отказался).

В качестве обоснования, представленного следователем ГСУ в суд было указано, что Козырев и Султанова являются гражданскими истцами по делу о предположительном хищении у компании KMK суммы около 11 миллионов рублей, и потому арест должен быть наложен на имущество подозреваемого (то есть меня) с целью обеспечения исполнения приговора в рамках гражданского иска, а также других имущественных взысканий и возможной конфискации имущества.

Теперь моя многострадальная машина арестована дважды. Спасибо, что не конфисковали, а меня в бетон не закатали, а то всего можно ожидать :)

 2 комментария    304   2013   159ч4   272ч2   Antunes Fernandes   Fernandes   KMK   MediaPhone   арест

Весна!

Итак, после длительного сопротивления, зима наконец сдала свои позиции у нас в Петербурге — и температура почти всегда плюсовая, местами доходящая до головокружительных (по сравнению с ситуацией еще пары недель назад) +8º, и снег почти растаял, обнажив чёрную землю, густо сдобренную солью, мусором и какаш… хотя я как-то слишком лирически всё это начал писать. Суть не в этом. Позвал меня к себе в гости мой давний знакомый Антон Сергеевич Горшков, подполковник юстиции, следователь 6 отдела следственной части по расследованию организованной преступной деятельности Главного следственного управления Главного управления Министерства внутренних дел Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Будучи добропорядочным гражданином, к тому же обременённым подпиской о невыезде и примерном поведении, я не мог не согласиться и нанёс ему визит, в ходе которого выяснил, как водится, много интересного о бурной деятельности по расследованию вменяемых мне преступлений, не прекращающейся ни на минуту (ну, мне хотелось бы так думать).

В ходе следственного действия мне был представлен для ознакомления ряд документов.

В первую очередь, конечно, хочется отметить постановления о продлении срока предварительного следствия до 27 и 30 месяцев соответственно (несмотря на неоднократные ходатайства о своевременном ознакомлении, следователь никогда с этим не спешит, и дает ознакомиться с ними с двух-трех месячной задержкой). Самое интересное там, конечно, это перечисление того, что следователь сделал за предыдущий период и что собирается сделать в дальнейшем.

Итак, с сентября 2012 года (то есть, по сути, за последние полгода) следователь Горшков:

  • Назначил психиатрическую судебно-медицинскую экспертизу (и провёл её), получил результаты, но пока не успел с ними ознакомить все заинтересованные стороны;
  • Направил письмо в компетентные органы США (в мае 2012 года) и терпеливо ждёт ответа на него;
  • Дополнительно допросил сотрудника Отдела «К» Олега Кузнецова, который активно хотел устроиться к нам на работу, а затем, по словам Козырева, был взят «на зарплату» им лично;
  • Истребовал материалы жалобы на себя, любимого, из службы собственной безопасности, и приобщил их к уголовному делу (видимо, чтобы проверить факты в отношении самого себя?);
  • Допросил «потерпевшего» Козырева, который дал новые подробности, имеющие значение для уголовного дела;
  • Выяснил все подробности о моей службе в армии в городском военкомате, дабы, видимо, убедиться, что на том фронте у меня всё в порядке с документами, а то можно было бы и за это привлечь —

Теперь неутомимый следователь планирует до 30 июня 2013 года, когда закончится 30 месяцев расследования уголовного дела (это если не считать первое дело, которое соединили со вторым и его срок в 11 месяцев расследования поглотился бóльшим) завершить следующие неотложные дела:

  • Дождаться-таки ответа из правоохранительных органов США, который так и не пришёл за год;
  • Ознакомить всех нас (меня, Кирилла и Козырева с его дочерью) с результатами психиатрической экспертизы;
  • Ознакомить меня с материалами компьютерной экспертизы, которую провели еще в апреле прошлого года, но у Антона Сергеевича, похоже, руки никак не доходили;
  • Ознакомить меня с материалами уголовного дела перед передачей его в суд;
  • Подумать о переквалификации вменяемых мне действий с ч.4 ст.159 УК РФ (Мошенничество) на ч.4 ст.160 УК РФ (Присвоение или растрата), в дополнение к ч.2 ст.272 и ст. 183 УК РФ (о нарушении банковской тайны).

Как видите, фронт работ есть, так что чем до осени заняться (а то и до зимы), Антон Сергеевич найдёт.

Попутно ознакомился с заключением экспертов, которые не нашли никаких противоречий в моих показаниях в деле, а также процитировали ряд забавных характеристик, данных мне представителями противоположной стороны:

В общем и целом, как и предполагалось, я вполне психически здоров:

На следующей неделе пойду опять, теперь знакомиться с материалами компьютерной экспертизы. Кроме того, на вчерашнем ознакомлении познакомился еще с парочкой любопытных документов, о них напишу отдельно попозже.

Розыск, Интерпол, Арест...

После моего допроса 15 апреля 2010 года по уголовному делу №102804 в качестве свидетеля следователь ГСУ Антон Горшков ни меня, ни Кирилла Мурзина больше не трогал и никуда не вызывал. Мы же, в свою очередь, скрупулезно готовились к тому, чтобы всё-таки провести в Швейцарии собрание акционеров и отстранить Александра Козырева и Юлию Султанову от управления компанией. Это помогло бы нам получить, наконец, доступ к банковскому счёту, с тем, чтобы оплатить накопившиеся счета и попытаться как-то вырвать компанию из того пике, в которое она упала после начала конфликта в середине 2009го.

В результате, дабы уже не было никаких накладок, было решено провести предварительную встречу в Швейцарии с другой стороной, дабы зафиксировать повестку дня будущего собрания в присутствии швейцарского директора фирмы, чтобы они уже не могли сорвать собрание, сославшись на какие-либо формальные основания при приглашении сторон на внеочередное собрание акционеров.

В декабре 2010 года мы все собрались вместе в городе Лозанна, каждая из сторон — со своим адвокатом, и утвердили повестку дня собрания. Сторона Козырева предложила голосовать на собрании не за лишение права подписи конкретно акционеров Козырева и Султановой, а по каждому акционеру поимённо. Наш адвокат не нашла в предложении ничего криминального и мы согласились с таким изменением. Как выяснилось через какое-то время, конечно же, зря. В любом случае, собрание было назначено на 18 января 2011 года, и, казалось бы, наконец-то мы сможем получить контроль над компанией, в которой у нас было 66% доли.

Поскольку Новый Год было решено провести в кои-то веки за пределами родной страны (следователь уже более полугода не донимал допросами и подписками о невыезде, да и дела наши, казалось бы, пошли на лад), я и Кирилл в конце декабря покинули пределы Российской Федерации с тем, чтобы отметить праздники, а потом, к 18му января, приехать в Швейцарию (благо рядом), проголосовать и вернуться домой.

12 января следователь 6 СЧ по РОПД ГСУ при ГУ МВД по С-Петербургу и Лен. области, майор Горшков Антон Сергеевич осуществил визит вежливости по адресу регистрации Кирилла и допросил его отца. Как оказалось, со слов следователя, он с конца прошлого года жаждет допросить Кирилла по какому-то вопросу, но последний якобы не явился на допрос 30 декабря, куда его Горшков «приглашал», посему следователь, обеспокоенный этим фактом, во второй же рабочий день в году явился в гости самостоятельно. Получив объяснения, что Кирилл ни от кого не скрывается и уехал на новогодние праздники за границу, следователь удалился восвояси.

Мы, конечно, узнав об этом, удивились, но не сильно — все-таки дело, открытое по 159 статье УК РФ, ещё не было закрыто, потому можно было ожидать каких-то следственных действий, правда, была непонятна такая внезапная активность именно в начале года.

Прибыв на собрание учредителей 18 января 2011 года в Лозанну, я обратил внимание на откровенное удивление на лицах папы (Александра Козырева) и дочки (Юлии Султановой, на тот момент уже Фернандес, так как она успела выйти замуж в Швейцарии). Во время собрания первый даже сфотографировал меня с Кириллом украдкой на мобильный телефон.

Возможно, об этом нужно было подумать раньше, но из-за изменения повестки дня, которую мы сделали по инициативе Козырева, всё внезапно приобрело совсем другой смысл. Учитывая то, что собрание состоялось бы независимо от присутствия на нём всех акционеров, в случае неявки меня, Кирилла или нас обоих вместе, семейство Козыревых бы спокойно проголосовало за лишение нас права представлять компанию, оказавшись в большинстве — ведь новая повестка дня это позволяла. Уже зная, что практически вся активность следователя ГСУ совпадала с датами важных для оппонентов событий в Швейцарии, стало понятно, что, скорее всего, не случайно Горшков резко воспылал жаждой встреч и начал ходить по квартирам свидетелей по давно открытому уголовному делу.

Так или иначе, на собрании мы всё-таки присутствовали вдвоем с Кириллом и впервые применили право большинства, отстранив от управления компанией KMK Research Козырева и Султанову.

По возвращению в Россию опять ничего не происходило — следователь не брал трубку рабочего телефона, никаких писем от него не приходило, потому я в начале февраля уехал уже в Финляндию — кататься на лыжах. В то же время Кирилл должен был ехать в Москву для деловой встречи. Сев 8 февраля в скоростной поезд «Сапсан», Кирилл приготовился было к четырёхчасовой поездке, но был задержан сотрудниками милиции и доставлен к следователю Горшкову.

Следователь Горшков, недолго думая, задержал Кирилла ещё на 48 часов. Это на скучном юридическом языке называется «задержал», а вообще-то, если говорить обычными словами, Кирилла посадили под стражу, где он и просидел двое суток до тех пор, пока его не отвезли в суд. В суде следователь ходатайствовал об избрании Кириллу другой меры пресечения — ареста. Суд Горшкову в аресте отказал, так что Кирилл был отпущен под подписку о невыезде.

Из материалов, полученных в ходе рассмотрения дела судом, выяснилось множество интересных подробностей.

Во-первых, оказалось, что Кирилл (и я тоже) находимся в федеральном и международном розыске. 11 января следователь Горшков (надо сказать, в первый рабочий день в году), не дождавшись Кирилла на допрос по новому уголовному делу, открытому 30 декабря 2010 года по статье 272 УК РФ (неправомерный доступ к компьютерной информации). Допрос, согласно материалам следствия, должен был состояться в тот же день, что и возбуждено дело. К материалам прикладывались справки, согласно которым Антон Сергеевич Горшков пытался вызвать Кирилла по телефону на допрос в качестве подозреваемого... за три дня до возбуждения нового дела. Согласно справкам, телефон Кирилла был вне зоны действия сети, а потом следователь услышал «сообщение на иностранном языке и связь разъединяется». Рассудив из этого, что Кирилл скрылся от органов следствия за границей (!), 18 января в отношении него было вынесено тем же следователем постановление об объявлении его в международный розыск.

Во-вторых, сначала следователь объявил нас в розыск, а только через 3 дня после этого, 14 января, направил в наш адрес уведомление о том, что в отношении нас открыто уголовное дело. Во всяком случае, это уведомление есть в материалах дела, а так ни я, ни Кирилл по почте его до сих пор не получили.

В-третьих, новое дело было открыто по материалам, выделенным из первого, «экономического» дела, и вменяет нам неправомерный доступ к охраняемой законом компьютерной информации. Как я уже писал выше, возбуждено оно было 30 декабря 2010 года, а уже 2 января, в выходной день, следователь Горшков проявил исключительное служебное рвение и в 9 часов утра допросил потерпевшего — Александра Козырева. Представляете?



После того, как Кирилл попробовал на вкус тюремную баланду, я, «наотдыхавшись» в Финляндии (можно понять, как здорово мне отдыхалось в свете таких новостей) и вернувшись в Россию, сразу же явился в милицию и оставил обязательство о явке, утверждая, что ни от кого не скрывался.

С этого момента опять наступило затишье — следователь, похоже, потерял интерес к нам обоим, которых он так долго и активно разыскивал.